Вид с балкона гостиницы в Тенистом Бору

Пока находившиеся в зале богачи яростно тянули руки, пытаясь урвать маяк, не маяк даже, а скалу под ним, распорядитель взялся рассказывать историю его строительства. Несколько сотен лет назад Международный Университет начал масштабный проект, целью которого было как следует изучить зону постоянных штормов, что бушуют в Море Павшей Флотилии. Учёные надеялись, что смогут научиться прогнозировать бури. Если бы им это удалось, сей смертельно опасный водоём, глядишь, и не приобрёл бы столь грозное прозвище.

Для целей исследования было решено построить протяжённую цепь маяков – два в территориальных водах королевства Рвачей, четыре – у берегов Мариоллы, восемь – у побережья Эпимии и один – неподалёку от самого Университета, в водах Станской конфедерации. Таким образом территорию возникновения бурь как бы взяли в кольцо.

Увы, проект не увенчался успехом. Штормы Моря Павшей Флотилии были в итоге признаны хаотичными, а прогнозирование их поведения – невозможным. В скором времени маяки оказались никому не нужны, и Университет долгие годы даже не пытался от них избавиться, так они и торчали посреди морской глади, заброшенные и ветшающие день ото дня, как напоминание о том, что спонсируемый всеми без исключений государствами Эры Университет обладал немыслимыми богатствами и мог легко перестать ухаживать даже за такими дорогостоящими научными объектами.

Почему именно сейчас учёные решили избавиться от одного из маяков, никто не знал, представители кафедр на аукцион не явились и действовали через анонимного продавца, так что допытываться смысла не было.

Данный конкретный маяк носил громкое имя Пуритога. Можно было бы подумать, что это снова была какая-то отсылка к языку Древних, но на самом деле это слово использовалось для обозначения должности декана кафедры Древней истории. Действующий декан, таким образом, был известен в научном сообществе как пуритога Архипп Гносий – этой важнейшей информацией тоже поделился с аудиторией распорядитель аукциона. Прочие строения цепи были названы по тому же принципу, каждой из пятнадцати кафедр досталось по одному маяку.

К тому моменту, как наш добродушный ведущий закончил свой рассказ, стоимость жалкой скалы с возвышавшейся на ней ветхой постройкой превысила невероятные восемь золотых монет. Это навело меня на мысль, что люди в зале были далеко не так просты, как мне казалось изначально. Зачем бы обычному торговцу понадобился маяк в самом злосчастном море планеты? Тем более за такие деньжищи.

Из этого можно было сделать один очевидный вывод: в аукционном доме присутствовали представители заинтересованных в покупке лиц самого высокого пошиба. Помимо старины Курта, семейства Семипядных и, может быть, короля Эпимии, никто мне на ум не приходил, стало быть, в зале находились люди, которые уже вечером постараются отправить своим высокопоставленным нанимателям сообщение о том, что недавно изгнанный лорд Айн вопреки запрету всё-таки сошёл на берег.

Впрочем, сестрица Элли, кажется, вообще не была удивлена, и уж точно ни капли не нервничала. Она веселилась, наблюдая за тем, как я готовился растратить выплаченные ею деньги на бесполезный кусок камня.

В результате, этот ажиотаж меня порядком достал. Мне хотелось, чтобы мероприятие продвинулось хотя бы на один лот, так что я поднял руку, сложенную в кулак, и громко крикнул:

- Десять золотых!

- Волшебная десятка! - Не менее громко, но куда более восторженно закричал распорядитель. - Как вы знаете, наш аукцион - древняя традиция королевства Рвачей. За века его существования, у нас появились многочисленные ритуалы, и достижение первой за вечер Волшебной десятки требует проведения одного из них. Но сперва давайте закончим с маяком.

Заканчивать было не с чем, никто больше не поднял руки. Десять золотых и так были гигантской суммой за эту рухлядь, которая могла похвастаться исключительно своим расположением. Так остров Жым стал обладателем собственного маяка в Море Павшей Флотилии.

Пока сотрудники аукционного дома готовились к своему ритуальному действу, я взвесил кошель с монетами и подивился тому, насколько он стал легче. С другой стороны, основная задача была выполнена - тартюфные свиньи уже ждали на борту баржи вместе с двумя случайно прихваченными мною конями, к тому же территория нашего государства увеличилась примерно на тридцать лиг всего-навсего за десять золотых. Если повернуть вопрос таким образом, то и покупка переставала казаться безумной.

Что касается ритуала, речь шла о танце рабов. Как выяснилось, перед каждым мероприятием, если количество невольников позволяло, балетмейстеры аукционного дома готовили особое представление. В момент, когда кто-то тратил десять золотых монет или больше, аукцион прерывался, и рабы из заключительного блока выходили в зал, чтобы показать, чему выучились за прошедшие пару недель.

Танец был прост, но изящен. Пары девушек и парней, размахивая чёрными лентами в цвет пиратского флага принцессы Элли, закладывали круги по залу, веселя местную публику. В это время небольшой струнный ансамбль исполнял кароль, не слишком выдающийся, но всё равно довольно величественный и медленный. Говорят, что его написал в подарок прекрасному городу Тенистый Бор один прославленный композитор, чья фамилия тут же выветрилась из моей головы. Должен признать, что мои познания в музыке на тот момент были крайне ограничены.

Однако моё внимание привлекло нечто иное. Я даже толкнул локтем дядю Вана и указал на пару танцоров, движения которых показались мне странными.

- Всё верно, юный лорд. - Дядя Ван улыбнулся широчайшей своей улыбкой, больше похожей на волчий оскал. - Эти мужчины не созданы для танцев. Они созданы для плаца. Думаю, это боевые рабы.

- Ого, есть и такие? - Заинтересовался Гарадок.

- Да, малыш. - Дядя Ван погладил маленького хмыря по голове. - Иногда какой-то воинский отряд проваливает миссию, по трусости ли, или по скудоумию командира, и, если миссия была важна для власть имущих, этот отряд целиком превращают в рабов. Обычно, провинившимся даётся выбор - в рабство, в мясные полки на передовую или в Пустоши. Как человек, который бывал на севере не раз, должен сказать, что рабство вполне может быть более желанной долей.

Гарадок, кажется, не понял этого замечания, но спорить на всякий случай не стал. Жена дяди Вана, до чёртиков умная и проницательная Ада, хитро улыбнулась, смотря на своего мужа. Уж она-то хорошо представляла себе все опасности Пустошей.

Я же продолжил наблюдать за танцем, попутно фиксируя опасные взгляды окружающих. В сонме танцующих наблюдалось несколько совсем молоденьких болотниц, и среди гостей нашлось довольно много тех, кто явно был не прочь приобрести их ради плотских утех. Смотря на их раскрасневшиеся лица, я уже мог предсказать, как поведёт себя Копа, когда дело дойдёт до части Р. Всё-таки, он был очень мягок и податлив, как забытое на солнце сливочное масло. Оставалось лишь надеяться на благоразумие Магды.

Когда танцоры закончили выступление и сорвали полагающиеся им овации, распорядитель аукциона вновь поднялся на сцену. Следующие лоты не показались мне какими-то особенно интересными, разве что Элли удалось ухватить явно доставленные именно ради неё четыре морских корвета. Не обладая нужными познаниями, я не мог по достоинству оценить это приобретение, но счастливая принцесса-пиратка прочитала мне целую лекцию о том, что корветы водоизмещением почти в полтысячи тонн - самые мобильные и опасные трехмачтовые корабли Эры.

Я решил безусловно поверить профессионалу, тем паче что больше ничего связанного с речным и морским транспортом на аукцион выставлено не было.

Какое-то время с молотка уходила ветхая и заложенная недвижимость: дворяне продавали усадьбы и крупные фермы в Тенистом Бору и Чёрном утёсе. Одна городская вилла показалась мне довольно привлекательной, ведь мы могли переселить в неё работников магазина, но Элли остановила меня.

- Я знаю этот дом. Его разве что сносить и строить новый. Позже я подберу тебе что-нибудь получше, братец.

На том и порешили.

Мои спутники уже начали скучать, когда на сцену занесли несколько быстрых скетчей, которые меня заинтересовали.

На них были изображены строения небольшого заброшенного шахтерского городка в землях Макса Кремлиха. Шахта давно была опустошена, и городок, что совершенно логично, быстро пришёл в упадок, а позднее и вовсе вымер.

Загадкой для меня было то, что его решили выставить на торги. Во-первых, купить его мог кто угодно, скажем, братец Курт. Сюда можно было завести небольшую армию на случай, если старший брат Типы решит проказничать. Во-вторых, даже несмотря на то, что городок этот располагался на побережье, отторгать от своего надела кусок земли было не в духе представителей трёх великих семей.

- Не понимаю, как можно продавать кусок своей земли. Тем более за бесценок. - Пробормотал я. Действительно, первоначальная цена лота составляла всего три золотые монеты - намного меньше, чем даже стоимость дряхлого маяка посреди смертельно опасного моря.

- Не скажи. - Элли задумалась. - Этот городок когда-то назывался Сарабанда, он находится на границе с мои лесом, я кое-что о нём знаю. В него невозможно попасть с суши, там такая здоровенная гора, что не пробурить и за десятилетие. В ней и выкопали шахту. С точки зрения организации поставок - расположение идиотское. Кроме шахты в той маленькой долине буквально ничего нет.

- А ещё, это место опасно. - Вдруг сказал Копа, и только в этот момент я вспомнил, что семейство Присциллы жило при дворе Типы и Макса как раз в том регионе.

- Что ты имеешь в виду, Копа?

- Лорд Айн, неужели вы не слышали эти истории?

- Как я мог их слышать? - Удивился я в ответ.

- Простите, мой лорд. - Копа склонил голову. - Если коротко, в Сарабанде десятки лет происходила какая-то жуть. Люди, которые там долго жили, заболевали неизвестными болезнями, их тела жутко деформировались, и даже столичные медики лишь разводили руками. Особенно плохо пребывание там сказывалось на матуи. Через несколько месяцев, как говорят в народе, у них начинали стремительно расти когти и шерсть, они теряли всякую связь с реальностью, попросту сходили с ума.

- Интересно. - Протянул я.

- Не думаете ли вы, молодой лорд, что это как-то связано с убийством принцессы? - С сомнением поинтересовался дядя Ван.

- Этого не может быть. Гувернантка матуи никогда не покидала дворец, и точно не могла жить в тех местах сколь-нибудь долго.

- И правда. - Кивнул я. - Но вообще, интересно.

- Опять собираешься тратить деньги на хлам? - Весело уточнила Элли. Кажется, она была довольна тем, как я безалаберно транжирю в том числе и её деньги.

- Не понимаю, почему, но мне кажется, что это важно. - Просто ответил я и поднял руку.

Не знаю, было ли проклятие Сарабанды подлинным или нет, но за этот лот никакой особой борьбы не было. Пару ставок сделал один подозрительный дворянин, я ещё с момента битвы за маяк заподозрил в нём глаза и руки братца Курта, но на отметке в три с половиной монеты он сдался.

Сарабанда досталась мне. Впрочем, посещать её я пока не собирался. Другой вопрос, что к ней прилагалась грамота, подписанная самим принцем Максом, содержание которой сводилось к тому, что обладатель сей бумаги имеет право прохода по принадлежащим Кремлихам прибрежным водам. И вот это уже было кое-что, в каком-то смысле чисто одно это письмо могло стоить пару золотых монет.

Больше ничего интересного в блоке не было, и как только он закончился, мы с Арфой отправились размять ноги. На сцену снова поднялся струнный ансамбль, и мы, насколько позволяли наши умения, закружились в очень близком медленном танце.

Кажется, Арфе нравилось это мероприятие. Когда-то в этом зале она играла роль рабыни, теперь же танцевала с королём Жыма и сама была похожа на королеву.

- Я люблю вас, мой милый лорд. - Шепнула она мне на ухо, когда отгремел последний аккорд. Не знаю, почему, но именно в этой обстановке признание Арфы звучало как-то особенно торжественно.

Третья часть летнего аукциона была посвящена предметам искусства, и я было собрался заскучать, но тут в дело вступили Арфа и Гарадок. Не зря весь прошлый перерыв они ходили по залу и рассматривали достопримечательности, теперь они горели желанием скупить все лоты на этом аукционе.

Я выставил им условие: стоимость одной покупки не должна была превышать трёх сотен серебряных монет, а общая стоимость всех купленных предметов - пяти золотых. Этого уже было слишком много, но мне хотелось, чтобы моя прекрасная жена и малыш Гарадок хоть немного повеселились.

Ещё одним условием, кстати, было то, что бороться за лоты они должны были самостоятельно. Я собирался распить с сестрицей вторую бутылку древесного вина, а постоянная необходимость поднимать руку помешала бы этому приятному процессу.

Как и ожидалось от этой парочки, они активно включились в борьбу, и уже на втором лоте Гарадку удалось в нелёгком спарринге с каким-то потомственным дворянином из Чёрного утёса выиграть красивый парадный доспех. Выяснилось, что после прихода к власти Курта, многие столичные богачи двинулись на юг, где, чтобы обеспечить себе хорошую жизнь, вынуждены были торговать семейными реликвиями. Этот доспех был как раз из их числа.

Он почти полностью состоял из тяжёлых округлых пластин золотого цвета, с гравировкой и множеством мелких декоративных деталей. К доспеху прилагался также довольно забавный бацинет, который делал рыцаря похожим на большую золотую крысу. Вытянутое до умопомрачения забрало этого хундсгугеля было усеяно отверстиями для дыхания и одним разрезом для обзора.

Когда нашу покупку поднесли к столу и поставили рядом, Гарадок бросился проверять ярлычок, привязанный к рукаву на простую белую нить, и, не в силах прочитать надпись, сделанную отвратительным почерком, попросил у меня помощи.

- Работа знаменитого мастера Брамира. - Прочитал я в гробовой тишине. Через мгновение сидящие за обоими столами покатились со смеху. Я тоже засмеялся. - Интересно, как отреагирует Брамир, когда узнает, что мы купили его произведение почти за триста монет?

Дальше - больше.

Славному доспеху не хватало оружия, но так как мечи в тот вечер не продавались, Гарадок счёл необходимым приобрести хотя бы большое рыцарское копьё, которое, по уверению распорядителя, когда-то принадлежало Луи Мастодону, известному в основном по детским книжкам о странствующих рыцарях и прекрасных принцессах, нуждающихся в спасении. Книжки книжками, но Луи действительно существовал и погиб на севере, защищая деревушку на границе от стеклянных волков.

Впрочем, от этого его трёхметровый лэнс не становился менее бесполезным. Это оружие подходило только для турниров по правилам, а в реальном бою скорее помешало бы рыцарю благополучно дожить до следующего утра. Зато оно было красивым, разноцветным и я бы даже сказал, торжественным. Вполне подходящим для оформления дворца.

Далее на аукционе были проданы несколько портретов, но так как все они были сравнительно новыми, а изображённых на них людей ни Арфа, ни Гарадок не знали, покупать их мы не стали. Впору было задуматься о том, чтобы заказать у какого-нибудь художника наши портреты и развесить их по коридорам поместья, как это сделали в самом аукционном доме.

Зато потом Арфа с Гарадком подняли руки одновременно, ибо со сцены в зал смотрел портрет сестёр Тенебрарум. Увы, не прижизненный, но благодарных читателей это не смутило. Тем паче, стоимость в сотню серебряных монет показалась моей команде охотников за диковинками вполне оправданной.

Помимо этого, Арфе приглянулась пара южных ваз из глины цвета нефти, расписанных золотом, а Гарадок за сущие копейки приобрёл красивую рукотворную карту-картуш, украшенную растительным орнаментом. На ней была изображена буквально вся Эра, известная человечеству, и только на севере, там, где предполагались Пустоши, было написано сакраментальное "Там лишь дикие звери". Картографы пару сотен лет назад любили использовать эту фразу, хотя первоисточник её неизвестен.

На этом третья часть аукциона закончилась, и мы стали ждать заключительную, под кодовым названием Р.

Я заметил, что молчавший весь вечер Копа нервно сжимал свёрток с двумя золотыми монетами, что я отдал ему на хранение. Как я и думал, бывший дворецкий вознамерился спасти от незавидной участи несчастных девчонок из племени болотников, так что он очень придирчиво рассматривал живые лоты и не спешил расставаться с деньгами, понимая, что молодняк вероятнее всего приберегли напоследок. Вообще-то, Копа был совсем не глуп, даже наоборот. Всю свою жизнь находясь неподалёку от правителей региона, он против собственной воли научился мыслить рационально, если только эмоции в моменте не брали над разумом верх.

Однако меня интересовал совсем другой товар.

Лот под номером один – пятёрка военных. Им всем явно было за тридцать. Они не походили на сильных и умелых воинов Вороновой дружины, скорее это были простые пехотинцы. Но возглавлял их человек, чьё имя дядя Ван повторил с особенным напором – рыцарь Герхард Бомант. Вынужден признаться, что я о нём никогда не слышал, но, судя по реакции старшего ворона, он был достаточно известен в северных королевствах.

На сцену боевые рабы поднялись без тени смущения. Пятеро мужчин и лысый старик с длинной бородой и выпирающими скулами, они не производили какого-то особенно сильного впечатления, и всё же показались мне интересными. У них за плечами явно был весьма обширный боевой опыт, но любопытно было узнать, за что их продали в рабство.

- Отряд бывшего рыцаря Герхарда Боманта был передан в наш аукционный дом совсем недавно. – Сказал распорядитель. – Мы не обладаем подробной информацией о том, какой проступок совершили эти храбрые воины, однако убеждены, что они станут отличным приобретением для любой частной армии. Не смотрите на то, что Бомант уже в возрасте, его тактические способности всё ещё при нём.

Герхард Бомант поклонился и, кажется, даже сделал ногами какое-то па, похожее на танцевальное. В его движениях я с первого взгляда различил ту же школу, которую прошёл и мой отец: бывший рыцарь когда-то явно был фехтовальщиком. В отличие от дяди Вана, который пользовался тяжёлым оружием как молотом и попросту крушил головы врагов, фехтовальщики были очень подвижными воинами, которые скорее жалили, нежели били. Судя по всему, Бомант использовал в бою рапиру, возможно, покрытую ядом.

Ещё пару сотен лет назад такой стиль ведения боя считался подлым, свойственным лишь людям низкого происхождения, но времена изменились. В мире, в котором активно использовалось огнестрельное оружие, уже не осталось недопустимого на поле боя. Если ты можешь убить противника с расстояния в сто метров, не смотря ему в глаза и ничем не рискуя, то и отравить его тоже имеешь полное право. Никто и слова не скажет.

- Скажи, что думаешь? – Обратился я к дяде Вану, пока стоимость боевых рабов медленно увеличивалась и уже приближалась к одному золотому.

- Молодой лорд, рыцарь Бомант действительно хороший стратег, и я думаю, он мог бы нам пригодиться. Плюс пятеро сильных пехотинцев лишними не будут. Решение, конечно, за вами, но я бы рекомендовал присмотреться к этому лоту. – Ответил ворон.

Я поднял руку. Один золотой и сотня серебряных монет – такова была финальная стоимость отряда Боманта. Не так уж и дорого. Думаю, причиной столь низкой цены стало то, что проступок боевых рабов не раскрывался, и многих покупателей это отпугнуло. Кроме того, сам бывший рыцарь был уже достаточно стар, что лишало его преимуществ молодости – скорости и силы.

Отряд Боманта подвели к нам, и вояки встали у меня за спиной. Я слышал, как дядя Ван, сразу же подошедший к ним, обратился к бывшему рыцарю:

- Рыцарь Герхард Бомант, я рад приветствовать вас. – Чинно произнёс он.

- К сожалению, я больше не рыцарь. – Бомант склонил голову. – Теперь я лишь верный раб своего господина.

- Мой господин не признаёт рабства. Когда вы прибудете на остров Жым, с вас снимут ошейники, и вы вольны будете жить, как хотите. Впрочем, если вы вступите в нашу армию, мы будем рады.

- Вы кажетесь мне знакомым, сэр. – Вдруг сказал Бомант, проигнорировавший столь хорошие вести. Кажется, свобода его не сильно интересовала. – Не мог ли я вас видеть где-то ранее?

- Меня зовут Ван Кремлих, сэр рыцарь.

- Неужели? – Голос Боманта несколько смягчился. – В таком случае, это я должен приветствовать вас, господин Ван. Даже не верится, что я вижу перед собой главу легендарной Вороновой дружины.

- Вороновой дружины в том виде, в котором она существовала десять лет назад, больше нет. Сейчас мы являемся подданными лорда Айна Кремлиха.

- Молодой лорд – сын Эода?

- Вы знали моего отца? – Поинтересовался я, даже не пытаясь скрыть тот факт, что слушал их разговор.

- Было дело. – Усмехнулся Бомант. – Пару раз мы даже устраивали небольшие спарринги. Ох, и гонял он меня в те времена. Я рад знакомству, молодой лорд. Простите, что мало знаю о вас, последние годы у меня не было возможности следить за тем, что происходит в мире.

- Добро пожаловать, сэр Герхард. Надеюсь, мы подружимся. – Сказал я.

- Рад буду служить вам, милорд. – Герхард Бомант склонил голову, и больше не произнёс ни слова.

Дядя Ван вернулся на своё место, и мы с Копой принялись дальше следить за ходом аукциона.

Следующим лотом была целая бригада хмырей. Как сообщил распорядитель, их поймали за разбоем в северных землях, и принц Кир, недолго думая, сдал их первому попавшемуся работорговцу. Зная моего грозного братца, думаю, хмырям очень повезло, что он не казнил их на месте. В отличие от меня, Кир полагал себя правителем военного времени (а на границе с Пустошами иначе и быть не может), потому жестоко карал всех, кто мешает ему удерживать север в равновесии.

Возможно, он смягчился исключительно из-за того, что эти бугаи принадлежали к тому же самому племени, что и одна из его жён.

Поначалу мне показалось, что малыш Гарадок занервничал. Я решил было, что он хотел бы освободить своих собратьев из плена, но всё оказалось совсем иначе.

- Уважаемый лорд, могу ли я попросить вас не покупать этих рабов? – Спросил он, заметив, как я на него смотрю.

- Конечно, малыш. Но почему?

- Я, конечно, хмырь, но, признаться, ненавижу это чёртово племя. Как они обращаются с теми, кто умнее них – это непростительно. Омерзительные алкаши и тупицы. Надеюсь, их купит какой-нибудь торговец, и они до конца своих дней проработают грузчиками в задрипанном порту.

Сидевшая рядом с Гарадком Арфа обняла малыша за плечи, и тот постепенно успокоился, хотя во время произнесения этой тирады его буквально трясло. Даже обычно не обращающая ни на что внимание принцесса Элли с тревогой посмотрела на маленького хмыря. Кажется, никто не хотел, чтобы он так волновался.

Получилось так, как и хотел Гарадок. Банду тупоголовых разбойников купил один из торговцев Тенистого Бора за несколько сотен серебряных монет. О вольготной жизни они теперь могли и не мечтать.

Предпоследним лотом были четыре маленькие болотницы. Самой младшей недавно исполнилось двенадцать, старшая же едва достигла возраста пятнадцати лет. Как они попали в рабство, никто точно не знал, но судя по намёкам ведущего, их сдали работорговцам собственные родители.

Я сразу заподозрил, что тут что-то нечисто. Конечно, задолжавшие родители порой продают детей, наш мир достаточно суров и несправедлив, так что это довольно распространённая ситуация. Но в данном случае, учитывая поведение девочек и то, как скромно они обратились к залу, приветствуя собравшихся, казалось, что они буквально сами напросились в рабство.

Как выяснилось впоследствии, село, в котором они росли, находилось у самых истоков Мраги, на пограничной территории между юго-западным и западным регионами Рвачей. Отдалённое от обеих столиц, оно всегда было довольно бедным, но в последние годы из-за сильных паводков, уничтожавших урожаи, ситуация стала настолько плачевной, что сельчанам попросту нечего было есть. Чтобы спасти родителей от голодной смерти, девчушки сами вызвались быть проданными в рабство за внушительную сумму денег, и родители не смогли, а может и не захотели их остановить.

Не буду подробно пересказывать всю ту драматическую картину, которая имела место во время борьбы за этот лот, я во всём этом участия не принимал. Скажу лишь, что Копа, которого я заставил действовать самостоятельно, бился как лев, не давая оппонентам и шанса перебить его ставку. В итоге, болотницы были куплены бывшим дворецким за девятьсот восемьдесят серебряных монет, он едва уложился в отпущенную ему сумму. Кажется, он совершенно не жалел.

Я же свой единственный золотой так и не потратил. Покупку миниатюрного войска рыцаря Боманта я рассматривал, как взвешенную политику Жыма, так что относил на счёт государственного бюджета. В связи с тем, что оставался всего-навсего один лот, я решил, что пущу этот золотой в ход для покупки любого, кто выйдет сейчас на сцену.

Что ж, это было отличным решением, ибо последним пунктом программы стал достаточно молодой горянин в чудных очках и удивительно качественном костюме-тройке. Горянина звали Патермонт, он представился ремесленником, но больше ничего не сказал, так что собравшимся пришлось самим додумывать подробности.

- Вы ведь видите это, уважаемый лорд? – Спросил меня Гарадок.

- Очки? – Уточнил я.

- Да, очки. Это удивительно тонкая работа. А посмотрите на эти стёкла. Они толстые, но аккуратные, явно сделаны профессионалом.

- Думаешь, что он стеклодув?

- Почти уверен, уважаемый лорд. – Гарадок убеждённо кивнул.

Я поднял руку, ставка в три сотни серебряных монет оказалась единственной. То, на что обратил внимание Гарадок, кажется, осталось незамеченным всеми остальными участниками аукциона. Это помогло нам сэкономить деньги.

Как бы то ни было, Патермонт присоединился к нам. Это был очень любознательный и воспитанный парнишка примерно моего возраста, так что мы решили отправить его в промышленный квартал, где Диодора обучит его премудростям работы с большим количеством заказчиков.

Когда я оповестил всех собравшихся об этом, Арфа шепнула мне на ухо:

- Не боитесь, что этот юноша отобьет у нас Дио?

- У нас? - Переспросил я на всякий случай. Арфа только звонко рассмеялась.

Итак, мы вернулись в порт, где уже загружались наши корабли. Все мои покупки без особых проблем поместились на борту баржи, Элли же отправила своего помощника - того самого горянина, которого она купила на первом нашем совместном аукционе - проверить купленные корветы.

Пока он был занят этим важным делом, я раздал своим подданным указания.

Во-первых, Гарадок и Копа должны были отправиться с нашими покупками домой. Воины переходили под командование дяди Вана, болотниц я повелел отправить к сородичам в бывший лагерь военнопленных - на то время, пока не построим им всем отдельный большой квартал, Патермонт же должен был присоединиться к горянам в кузнице. Обряд принятия ими гражданства решили отложить до моего возвращения.

Копе я предложил, пока меня не будет на острове, заняться давно витавшей в воздухе идеей: в новом квартале мы хотели сделать парк, возможно, с какой-то игровой площадкой. Пока что островитяне только работали, а отдыхали разве что в ресторане. Между тем, организация досуга – это тоже зона ответственности правителя, и я пока что в ней не преуспел.

Гружёная баржа должна была доставить всех на Жым и вернуться за нами с Арфой, дядей Ваном и Адой уже к утру, так что эту ночь предполагалось провести в одном из шикарных отелей Тенистого Бора. Принцесса Элли лично посоветовала нам конкретный древесный отель и даже конкретные номера - с лучшим видом на реку.

Когда все приготовления были произведены, и баржа-плоскодонка вышла в городской канал, к сестрице Элли подбежал вернувшийся с проверки горянин, он что-то нашептал на ухо принцессе, и благостное выражение её лица моментально изменилось. Если честно, мне даже понравилось, как она грозно сдвинула брови и поджала губы, но причина этого события, вероятно, была более чем серьёзной.

- Они гнилые. - Произнесла наконец она, смотря на меня. - Четыре гнилых корвета. Эй, притащи сюда этого старого идиота!

Она сделала жест рукой, и один из её помощников сорвался с места.

- Постой. - Успел крикнуть я. Помощник принцессы застыл на месте, не понимая, что ему делать, ибо мои приказы он исполнять не был обязан, а Элли удивлённо посмотрела на меня. Потом, явно нехотя, она кивнула, и одна из её вездесущих теней вернулась на своё место.

- В чём дело, братец? Надеюсь, не очередной припадок жымовского человеколюбия?

- Давайте поднимемся на борт парохода. - Ответил я. - И никому не слова об этом открытии.

Я внимательно оглядел всех собравшихся, они лишь молча кивнули. Даже Арфа, едва скрывавшая удивление, смолчала.

- Повтори, что сказал мне. - Попросила Элли горянина, когда мы прибыли в красивую, хотя и излишне брутально на мой вкус обставленную рубку корабля принцессы.

- Слушаюсь, принцесса. - Горянин не поднимал голову, но смущённым при этом не выглядел, он явно гордился своим открытием. - Суда недавно были окрашены, все щели скрыли от глаз, но доски, из которых сделаны борта, явно гнилые. Эти посудины, конечно, ещё могут плавать, но одного попадания из бомбарды им хватит, чтобы затонуть.

- По словам старого идиота, суда были проданы одним из бежавших от Курта дворян Градка. Вроде как, он хотел получить денег на безбедную жизнь в Бору. - Элли задумчиво ухватила один свой локон и стала накручивать его на палец.

- Подставной дворянин. - Улыбнулся я. - Очевидно, что эти суда - часть плана Курта.

- Тебе весело, братец? Мне вот совсем не весело. Если бы не Карл, я бы не подумала проверить древесину. Кроме того, я потратила на эту рухлядь довольно много золотых монет.

- Послушай, сестрица, а не могла бы ты отдать их мне?

- У тебя есть идея, как можно использовать этот мусор?

- Да, идея есть. Пока что не до конца оформившаяся, но я в процессе. - Я посмотрел Элли в глаза. - Сестрица, ты ведь понимаешь, что всё это значит?

- Лучше тебя. - Отозвалась принцесса и замолчала, погрузившись в думы. Я ощущал на себе с десяток вопросительных взглядов, но решил выдержать паузу.

- Древние. - Элли обвела собравшихся взглядом. - Неужели нужно объяснять такие простые вещи?

- Мы не так умны, как потомки королевских кровей, принцесса. - Сказала Арфа, примирительно улыбаясь. - Нам нужна подсказка.

- Эх, ладно. Эти суда - явно одна из ловушек Курта. Но их техническое состояние настолько плохое, что, если битва состоится, скажем, по весне, они уже совсем сгниют.

- А до того момента, как берега Мраги покроются льдом, осталось от силы месяца четыре. - Поддакнул я.

- Значит, принц Курт хочет разобраться с Чёрным утёсом до зимы. - Озвучила очевидный вывод моя любимая первая жена.

- Точнее и не скажешь. - Отозвалась Элли. - Так что, у тебя есть план, братец?

- Я уже сказал, что есть.

- Можно ли восстановить корабли, Карл?

- Нет, принцесса, они уже никогда не будут пригодны для боя. - Отозвался горянин, что так и не поднял головы.

- Хорошо, тогда забирай это дерьмо. - Элли повернулась ко мне. - Теперь я жду от тебя сразу два сюрприза. Надеюсь, ты меня не разочаруешь.

Пришлось спешно отправлять почтового голубя на Жым, чтобы на барже прибыло как можно больше матросов - подгнившие корабли нужно было аккуратно доставить в заводь к трём моим ранее купленным боевым судам.

После того, как расстроенная Элли отдала полагающиеся распоряжения, мы всей компанией отправились в отель.

***

Было уже совсем темно, а на небе во всю резвились падающие звёзды - предвестники осени, когда мы смогли, наконец, остаться с Арфой наедине в собственном номере с гигантским балконом.

Отель оказался воистину великолепным. Сначала нас подняли наверх в богато украшенном росписью лифте, что приводил в движение огромный ворот у подножья дерева. Сразу четыре мускулистых буйвола тащили свой неимоверно тяжёлый груз только для того, чтобы десяток властных людей смог подняться в комфортные номера на высоте почти пятидесяти метров.

Там, в лобби отеля, пришлось ещё пройти регистрацию, хотя наличие в компании самой принцессы Элли сделало эту процедуру в разы короче. Ей и мне выдали по номеру с лучшим видом, дядя Ван с Адой устроились чуть хуже, их балкон выходил не в сторону реки, он нависал над той частью города, где располагался знаменитый центральный рынок Тенистого Бора. Но высота была столь велика, что даже городской пейзаж захватывал дух. Маленькие, похожие на муравьёв человечки суетились далеко внизу, спеша жить свои маленькие жизни даже ночью.

Быстро смыв с себя пыль этого бесконечного дня, мы с Арфой устроились на балконе, я сел в мягкое и явно старое кресло, моя прекрасная жена устроилась на моих коленях. В таком положении мы и встретили поздний ужин: два сотрудника отеля в шикарных нарядах быстро и профессионально накрыли на стол, а потом, пожелав нам приятного аппетита, испарились, никак не комментируя пикантную ситуацию.

Арфа проводила их взглядом и усмехнулась.

- Это был долгий день, мой любимый лорд. - Сказала она и одним глотком осушила бокал вина. - Но и такие бесконечно долгие дни рано или поздно подходят к концу.

- Ты волнуешься, Арфа? Когда ты выглядишь такой оживлённой, ты всегда скрываешь нервное напряжение.

- Меня так легко прочитать? - Надула губки болотница и заглянула мне в глаза. - Поставьте себя на моё место, милорд. Совсем скоро я увижу место, где родилась. А что, если моя мать всё ещё живёт там? А что, если мой отец на самом деле какой-нибудь насильник из пришлых? Уверена, должны быть причины тому, что от меня избавились, тем более что село богатое, явно не голодает.

- Арфа, ты ведь мне врёшь, да?

- Вру. - Рассмеялась она. - Но о чём я вру - я скажу позже.

Она повернула голову к реке и всмотрелась в тёмное далёкое небо. Её красивый профиль вызвал у меня ассоциации с южной росписью. Художники из Станской конфедерации и королевства Фавор почему-то любили изображать людей именно боком, их головы всегда были слегка высокомерно приподняты, а бронзовая кожа ненормально сияла из-за используемых авторами красок на основе морских грязей с останками водорослей.

На Арфе был красивый пеньюар кораллового цвета, а одну ногу украшал тоненький серебряный браслетик. Откуда она его взяла - ума не приложу, зато её полупрозрачное одеяние было мне хорошо знакомо. Когда-то давно я купил его у весело подмигивающего Эйзенкурта. Нечто подобное было и у Петры, но именно на моей бывшей служанке эта изысканная вещица смотрелась особенно грандиозно.

- Может быть, перейдём уже на ты, королева Жыма? - Поинтересовался я.

- Что вы, милорд. Это непозволительно. - Она смотрела на меня, и в её глазах мелькали шальные огоньки. - Впрочем, если только на этот вечер, то я согласна.

- Тогда обратись ко мне по имени.

- Мой любимый Айн. Не мог бы ты снять с меня эту тряпку? Кажется, мне в ней жарковато. - Она потянула пальчиком лямку на плече, на котором вольготно разместились две или три чешуйки, и пеньюар красиво приспустился, открывая волнующие виды её прекрасного тела.

В ту ночь Арфа обратилась ко мне на ты много, очень много раз. Но поблизости не было никого, кроме этих бледных звёзд на чёрном далёком небе, кто мог бы засвидетельствовать столь непочтительное обращение к молодому королю.