Цена коварства
Когда увеличивается население, правителя земель обыкновенно волнует два вопроса: как не допустить хаоса и как всех прокормить. Если с первым всё было понятно, ибо Воронова дружина была натренирована выполнять приказы и не спорить, а старые островитяне и так делали всё как нужно, то со вторым требовалось разобраться как можно быстрее. Зима приближалась стремительно, а вместе с ней шествовали холод, невозможность добывать пропитание иначе как охотой и рыбалкой, снижение производительности труда и общего благосостояния. А ещё - обморожения, болезни, недостаток витаминов и дальше по списку.
Поэтому я обратился к Эйзенкурту с просьбой поискать для меня какой-нибудь населённый пункт неподалёку, где растили бы аквакресчерные злаки. Так умники в Университете называют растения, что отлично приживаются в заболоченных землях и там могут выращиваться в промышленных масштабах, что Жыму бы ой как пригодилось. Я планировал засадить ими северное побережье острова, чтобы надолго, если не навсегда, закрыть вопрос с едой. Чтобы возделывать поля такого рода, требовались особые навыки и, конечно, сами побеги, ибо даже у лорда торговца в ассортименте их не было.
Несмотря на то, что подходящий населённый пункт был найден довольно быстро, и первые переговоры с его старостой увенчались успехом, Эйзенкурт совершенно внезапно решил предупредить меня о возможных рисках. Кажется, это был первый случай, когда на его бородатом лице застыла гримаса искреннего беспокойства.
- О-хо-хо, мой юный лорд. Понимаю вашу потребность и всё же хочу попросить вас: будьте осторожны. Я торговал с этим селом пару раз, и мне показалось, что староста его нечист на руку.
- Это ведь речные люди, да, лорд торговец? Может, взять с собой Дарию в качестве переговорщика?
- Что ж, это может сработать, юный лорд. И всё же, не доверяйте незнакомым людям больше, чем они того заслуживают.
- Понял тебя, Эйзенкурт. Спасибо за совет.
Если уж даже торговец советовал быть настороже, значит доверять нашим потенциальным партнёрам действительно не стоило.
Впрочем, я не собирался разнюхивать их секреты и мешать им жить, вместо этого я планировал предложить хорошо оплачиваемую работу: вырастить один урожай, попутно обучая островитян премудростям ухода за болотными злаками. Такую помощь я оценивал примерно в десять золотых монет. Их должно было хватить всему селу на пару лет безбедной жизни. Как по мне, сделка хорошая.
С этими мыслями я, в сопровождении трёх воинов из Вороновой дружины – лично дяди Вана, здоровяка Славина и Иефана с его верной Снежинкой, а также моих жён, Дарии, Гарадка и Копы взошёл на борт баржи. Тяжёлые грузы сегодня везти мы не собирались, так что этого количества гребцов должно было хватить на обратную дорогу. Оставшиеся же на острове Жым должны были заняться строительными работами, благо, к тому моменту фундаменты для «узких домов» и нового ресторана были уже заложены. Старую столовую нам пришлось разобрать, так что обедали и учились островитяне пока что в шатре на улице. Слава Древним, всё ещё длилось тёплое зелёное лето.
Мы довольно быстро покрыли обещанные сорок лиг на восток, в сторону моря, и там обнаружили небольшое убогое село. Впрочем, меня больше заинтересовали посадки, а не его внешний вид.
Вдоль берега тянулись заросли злаков, название которых с языка речных людей можно перевести, как "семена, ждущие зиму". В ботаническом атласе же это растение проходило под именем каптина или капота, его белые вытянутые зёрна можно было отваривать и есть с каким-то мясом или рыбой, ибо они были сытны, но почти не имели собственного вкуса.
А вот варить их следовало внимательно: только три смены воды гарантировали безопасность, если же не быть столь дотошным, можно легко схватить как минимум расстройство желудка. Спасибо болотным испарениям и илистому дну, на котором произрастала каптина.
Безымянное село речных людей было слегка утоплено вглубь большой земли, на берег выходил лишь маленький дряной пирс, от которого тянулась и скрывалась под сенью клёнов вытоптанная тропинка. Никто не вышел нас встречать, что, впрочем, было вполне ожидаемо, ибо никакого чёткого времени мы нашим будущим партнёрам не сообщали. Стоя на носу баржи в компании своих жён и Дарии, я думал о том, что Жым уже сейчас живёт значительно лучше, чем эти несчастные речные люди, а в скором времени вообще превратится в город с каменными домами и водопроводом.
Пока я витал в облаках, Петра подошла ко мне вплотную, провела рукой по лицу и шепнула:
- Петре надо отойти. Петра оставляет любимого мужа на Арфу и Дарию.
Я кивнул и поцеловал её в лоб.
- Леди Петра не сходит с нами на берег? – Удивлённо спросил Гарадок, только что подошедший, чтобы быть одним из первых ступивших на чужую землю.
- Леди Петра присоединится к нам позже. – Улыбнулся я. Арфа посмотрела непонимающе, а Дария, кажется, наморщила нос, принюхиваясь.
- Нищета. – Сказала она, смотря на меня. – Я чувствую этот запах и меня от него тошнит. Это не село, это трущобы. Люди, которые управляют им, делают это плохо.
Я кивнул, ибо уже и сам почувствовал угнетающий тёплый смрад нищеты. То, чего никогда не должно быть на острове Жым, обречённость и упадок владели этим местом. Вести дела с такими людьми действительно может быть опасно. Теперь я понимал, почему Эйзенкурт так волновался.
Как бы то ни было, а секрет выращивания каптины был нам необходим, так что мы причалили к пирсу и ступили на его дощатую поверхность. Когда все собрались, мы двинулись по тропинке к населённому пункту.
***
Сёла вдоль берегов Мраги, что на юге, что на севере довольно бедны, особенно если судить с точки зрения богатого городского жителя. Связь с внешним миром в таких местах обычно ограничена посещением налоговых агентов государя, да переписчиков из числа местной аристократии, в остальном же населённые пункты находятся на самообеспечении.
И всё же, необходимость выращивать себе еду и шить простую одежду не делает жизнь на Мраге невыносимой. Есть много сёл, что ведут торговлю с соседями и даже поставляют различные товары в Тенистый Бор. В них поют песни за работой, устраивают шумные свадьбы, вместе воспитывают детей и любовно хоронят ушедших в мир иной родственников.
Но село, в которое мы прибыли в тот день, было совсем иным. Когда нас прямо на центральной площади окружили местные, мы увидели измождённых голодных людей: детей со впалыми щеками и взрослыми грустными глазами, женщин с редкими сухими волосами и мужчин, не годных для тяжёлой работы. В их взглядах читалась та самая неприязнь, в которой преобладает стыд: этим человеческим существам было стыдно за то, что пришлые видят их состояние, их грязную кожу, выпирающие кости, чувствуют их запах, но осознание своей неприглядности заставляет их лишь ненавидеть окружающих. Честное слово, я терялся в догадках, как они вообще довели себя до такого, и куда смотрели бравые ватаги Элли, что должны были хоть раз посетить здешнего старосту за прошедшие пару лет.
Староста в окружении пяти крепких мужчин среднего возраста вышел приветствовать гостей лично. Между прочим, он не был таким же тощим и похожим на скелет, как жители села, да и охранники его явно неплохо питались, это были здоровенные детины под два метра ростом с широкими плечами и мощными руками, отлично приспособленными для драки. Староста был одет в длинную робу, сшитую словно на заказ в столичной швейной, дружинники носили лёгкие кожаные доспехи, не особо надёжные, но, по крайней мере, не подёрнутые грязью, что изуродовала одежды сельчан.
Смотря на встречающую нас процессию, никто не смог бы заподозрить, что эти люди были родом из совершенно нищего, разваливающегося селения на заболоченном берегу.
- Приветствуем дорогих гостей! - Преувеличенно восторженно вскричал старик и сурово зыркнул на толпу поодаль. Люди уткнулись взглядами в пол, но остались стоять на месте. - Как вы видите, уважаемые, наше село не очень богато. Но позвольте сопроводить вас на небольшую трапезу. Нет смысла обсуждать дела на голодный желудок.
Староста неприятно улыбнулся, и я увидел кривые жёлтые зубы, которые он скрывал в складках обветренных губ. При всей полноте, которую он безуспешно пытался спрятать за свободными одеждами, его лицо напоминало перевёрнутую масляную лампу: непропорционально большой череп резко переходил в длинный острый подбородок, из-за чего он выглядел, как узник столичной каменной ямы, который после освобождения никак не мог перестать есть всё, до чего дотягивался. Я слышал, что этот синдром даже описали в своей диссертации учёные, работавшие с военнопленными мариолльцами после какой-то очередной заварухи.
Редкие волосы неравномерно покрывали голову старика, и не менее жидкая бородёнка его напоминала скорее бороду Чёрного овна, чем человеческую. В общем, выглядел он одновременно и жалко, и неожиданно богато по местным меркам, чего не скажешь о его спутниках.
Работа нужна была этому селу как воздух, подумал я тогда. Иначе они не переживут зиму. Останутся разве что староста с телохранителями, но даже они вряд ли смогут выжить по весне без поддержки. В конце концов, каким бы властным ты ни был в своём городке, без жителей городка не будет.
Нас проводили в единственный большой дом, торчащий из земли, как гриб на обочине дороги. Вокруг него толпились ветхие округлые лачуги с продуваемыми всеми речными ветрами стенами и крышами, укрытыми соломой. От них исходил достаточно неприятный запах – пыли, гниения, немытых тел. Дария вся съёжилась и озиралась, как загнанный лесной хищник, остальные смотрели с неприязнью. Ван, Славин и Иефан, видавшие даже стоянки аборигенов Пустошей, и те периодически сплёвывали прямо на землю, словно хотели избавиться от застойного воздуха этого села во рту как можно скорее.
Яства на столе тоже не слишком радовали. Даже их внешний вид заставлял усомниться в том, что привыкшие к вкусным блюдам Присциллы островитяне способны будут с благодарностью их вкушать. Однако, мы все ели, по лицам моих друзей я видел, как они страдали в процессе.
- Дорогой гость, торговец Эйзенкурт объяснил мне ваше предложение. Смею уверить вас, что за десять золотых это маленькое село готово предоставить всю рабочую силу, какая только может вам понадобиться. - Сказал староста, когда чудовищную пищу унесли. Краем глаза я увидел, как недоеденные остатки отдают в руки жителей прямо за дверью, и как те, обхватив подарок, стремглав уносятся прочь.
Староста недоброжелательно перехватил мой взгляд.
- Дорогой гость, вы можете заметить, что дела у нас идут не лучшим образом. Но ведь вам это только на руку, не правда ли? Голодный работник - лучший работник.
- Как так вышло? - Холодно поинтересовался я. - У вас есть злаки, плодородные земли, леса, полные дичи. Почему вы голодаете?
- Что ж. - Задумчиво отозвался староста. - Позвольте мне поведать вам историю этого села. Тогда многое станет ясно.
Я кивнул, дозволяя старику начать рассказ. У меня возникло странное ощущение, словно он прекрасно знал, кто я такой. Конечно, не опознать во мне дворянина мог только слепой и глухой, но тут ситуация, кажется, была куда сложнее. Я решил дождаться подходящего момента и поинтересоваться у него, что именно ему известно.
- Наше село находится практически на границе между двумя крупными владениями - южным, которым правит уважаемая принцесса Элли, и восточным, что находится во власти её дяди Ирода. Если говорить честно, из-за этого приграничного статуса мы не особо интересуем ни одну сторону. Слишком далеко от центра с точки зрения принцессы, никакого экономического эффекта с точки зрения Ирода, а он, возможно, вы знаете это, ценит только деньги. Вокруг нас лишь леса, одна единственная тропа уходит на север и теряется в буреломах, мы практически отрезаны от цивилизации. У нас нет порта, мы не ведём торговлю на реке, поэтому и заработок денег для нас - задача сложная. Это село основали ещё наши деды, они надеялись, что берега Мраги смогут накормить всех досыта, но, как выяснилось, желающих тут жить слишком много, а нас – слишком мало.
- Почему вы не связались с представителями власти?
- О, мы связались. - Глаза старосты, которого, кстати, звали Радим, сверкнули. - Но представители власти задали нам вопрос: что вы можете нам предложить?
- При нынешнем короле провинции буквально остались на самообеспечении. – Сказал вдруг Гарадок, которому подали стакан простой воды. Кажется, с момента схода на берег он не проронил ни слова, и только сейчас подал голос.
- Ого, умный хмырь! – Удивился Радим и оскалил свои жёлтые зубы ещё раз. Зрелище на любителя.
- Я понял. - Я кивнул. Что-то странное было в рассказе старика, что не давало мне покоя. Ситуация была ясна, но ведь не единственное село находилось в таких условиях. Почему именно у этого такие серьёзные проблемы? Гарадок смотрел на меня как-то странно, в его глазах не было обычной для него любознательности, только напряжение.
- Что касается вашего дела. - Староста подал знак рукой, и один из его амбалов охранников протянул ему свёрнутый в рулон договор на жёлтой от влажности бумаге. - Прочитайте это. И давайте отведаем вина, у меня припасена единственная бутылка в селе, я хранил её специально для подобного случая.
Мы выпили. Дядя Ван, я видел это по его лицу, презрительно скривил губы, видимо, вино было плохим, Славин же пил спокойно, а Иефан, так и не отложивший в сторону Снежинку, лишь слегка пригубил за всеобщее здоровье. Я же не разбирался в алкоголе, а потому углубился в чтение.
Ничего необычного в договоре не было: я должен был обеспечить работникам транспорт, жильё и пищу, они должны были предоставить урожай аквакресчерных злаков к концу года, а весной научить моих подданных возделывать поля самостоятельно.
- Они действительно так быстро растут? - Поинтересовался я.
- Да, уважаемый гость, очень быстро. В среднем на один урожай уходит три месяца, то есть за год можно собрать два урожая, а если особо изловчиться, то и все три. Позвольте я расскажу вам больше об истории селекции капоты.
И староста начал свой долгий утомительный рассказ.
Если вкратце, каптина или капота, «злак, ждущий зиму», был некогда одомашнен речными людьми, что искали среди зарослей Мраги какое-нибудь съедобное растение. Это было десятилетие Великого голода, снег тогда сходил лишь к самому лету, и никакие иные злаки просто не успевали дать урожай. Были, конечно, в лесах и другие съедобные растения, но капота обладала сумасшедшей живучестью, а также впечатляющей плодовитостью, единственным же недостатком была её токсичность. Крестьяне выяснили, что достичь приемлемого для здоровья уровня вредных веществ в злаке можно только путём вываривания минимум с двумя заменами воды - коричневая пена поднимается к поверхности кастрюли, после чего вода сливается, заливается чистая и варка повторяется. Для полной безопасности лучше было прибегнуть к трём итерациям.
Эта токсичность была прямым следствием быстрого роста - капота впитывала всю грязь и ил, что скапливались у заболоченных берегов Мраги столетиями. И чёрт его знает, что ещё могло находиться на дне самой широкой реки континента.
Пока староста тихим голосом медленно рассказывал о свойствах дивного злака, я всё больше замечал, как начинали клевать носом мои спутники. Это было настолько неестественно, что я занервничал, но вскочить с места у меня уже не получилось.
В глазах поплыло, я почувствовал, что меня охватывает странное забытье, словно на меня опускалась тяжёлая похмельная дрёма. Голова налилась свинцом, а во рту вдруг образовалась сухость, как будто я съел ложку поваренной соли. Из последних сил я произнёс:
- Радим, можешь больше не тянуть время.
- Вы поняли, что произошло? - Староста оскалил свои жёлтые зубы. - А вы сильны, не думал, что снотворное будет усыплять вас настолько долго. Что ж, теперь вы знаете, что можно делать из тех ядовитых соков, что выходят из капоты при кипячении. Простите, лорд Айн, мы - люди подневольные. Приказ из центра.
Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но я уже проваливался в тяжёлый, полный макабрических видений сон.
***
— Вот ублюдок. - Ругался дядя Ван в пустоту, когда я пришел в себя. Кажется, делал он это уже довольно давно. Насколько же крепкими были члены Вороновой дружины, что даже мощное снотворное не смогло вывести их из строя надолго. Судя по переговорам в помещении, не только Ван, но и Славин, и Иефан уже очнулись и обсуждали варианты спасения. Делали они это во всеуслышанье, и я понял, что они скорее запугивают подслушивающих охранников, чем действительно готовятся к чему-то. Должны же за дверью быть охранники, правда?
Только Копа громко храпел, Арфы и Дарии слышно не было вовсе. В голове беспрестанно гудело, но в тот момент я беспокоился не о себе, а о девушках и, конечно, о малыше Гарадке, который не подавал никаких признаков жизни.
- Все целы? - Вяло поинтересовался я и наконец открыл глаза. В помещении, в котором нас привязали к столбам поодаль друг от друга, стоял полумрак, кажется, уже наступила ночь, но даже так моя голова чуть не раскололась от боли, стоило мне начать что-то видеть. Так обычно бывает при сильной мигрени, высоколобые учёные из Университета называют это светобоязнью. Снотворное, которым нас опоили, имело слишком неприятные побочные эффекты и для фармацевтических нужд явно не годилось, почему-то подумалось мне.
- Эта тварь обманула нас. - Продолжал реветь Ван. - Дайте мне его сюда, я лично вырву ему кадык. Чёртов старикашка!
- Мой лорд, вы в порядке? – Раздался вдруг голос Арфы откуда-то сзади. Как выяснилось, нас привязали к массивным столбам, что подпирали потолок единственного в селе амбара, в нём, впрочем, не было еды, только немного соломы. Расположение столбов было таким, что я мог видеть только солдат Вороновой дружины, что происходит у меня за спиной я не знал.
- Дайте только выбраться, я перебью вас всех! – Продолжал орать охранникам за дверью Ван. Кажется, в текущий момент он отвечал за психологическое воздействие на наших пленителей.
- Да, Арфа. Я в порядке. Как там Дария? Кто-нибудь видит Гарадка? – Тихо, чтобы не мешать представлению, спросил я.
- Я в порядке, мой лорд. – Прошептала Дария, и я ощутил прикосновение её тонких пальцев на своём запястье, прямо под толстым узлом грубой верёвки из растительного волокна. – Я прямо у вас за спиной. Вижу Гарадка, он в углу. Кажется, ещё спит.
- Он же пил простую воду, они и её отравили? – Арфа была возмущена, это возмущение отчётливо звучало в её голосе.
Что ж, Эйзенкурт был прав. Даже огромная выгода не всегда удерживает людей от глупых поступков. И что там сказал этот мерзкий старикашка? Приказ из центра? Надо будет расспросить его как следует.
Он знал, кто я такой, а значит, план по захвату меня был составлен заранее. Эйзенкурта я пока что не подозревал, хотя совпадение тревожное, скорее я предполагал, что все окрестные сёла получили от кого-то из столицы ориентировку, а значит, некто был уверен, что я рано или поздно сойду на берег в королевстве Рвачей.
Сперва я подумал, что это мог быть король Гро, но потом отверг эту версию. Он был уже слишком стар, и скорее всего давно уже властвовал номинально. Значит, кто-то из наследников.
Эх, сестрица Элли, совсем ты не следила за своими подданными, увлёкшись пиратством.
- Хорошо, что хотя бы Петра спаслась. - Пробормотал вдруг Дария. - Простите меня, мой лорд, это мой народ, и он отнёсся к вам ужасно. Прошу, не судите по этим ублюдкам о нас всех.
- Дария, даже не смей брать на себя вину за их поступки. А вот про Петру ты упомянула своевременно. Не пора ли ей появиться?
Хоть меня никто и не видел, я изобразил во тьму дверного проёма самую жуткую ухмылку, какую только смог.
- Милорд, у вас от нас снова какие-то секреты? - Удивлённо спросила Арфа, но ответить ей я не успел. За дверью послышалась какая-то возня, которая тут же превратилась в густые предсмертные хрипы. Сразу после этого в помещение ввалилась Петра, с её пальцев на дощатый пол сарая стекала вязкая алая кровь.
- Муж мой Айн, я прибыла, как только плохие люди улеглись спать! – Она выкрикнула это громче, чем нужно, и у меня ещё сильнее разболелась голова. Крик разбудил даже Копу.
Моя жена, прекрасная девушка-кошка, которая отлично видела в темноте, быстро разрезала когтями верёвки, что сковывали нас, и церемониально поклонилась.
- Древние, Петра, так вот куда ты ушла! – Арфа бросилась ей на шею. – Я так рада, спасибо!
- Это всё идея любимого мужа. – Петра приобняла жену номер один и рассмеялась.
- Я решил подстраховаться. Очень уж волновался Эйзенкурт. – Я подошёл к лежащему на полу Гарадку и потрепал по плечу. – Гарадок, просыпайся. Эй, дружок?
- Мой лорд, вы не думаете, что Эйзенкурт может быть причастен? - Задал очевидный вопрос Ван.
- Если честно, нет. Мы с ним знакомы давно, не думаю, что он так долго скрывал свои злые намерения. Кроме того, гильдия торговцев никогда бы не поступила столь опрометчиво. Влезать в конкуренцию властьимущих - не в их правилах. – Я говорил максимально спокойно и тихо, во-первых, чтобы не спровоцировать ещё один приступ мигрени, а во-вторых, чтобы не привлекать внимание, хотя после выступления Петры это не имело особого значения. - Меня больше волнует то, что этот урод, местный староста, упоминал про приказ из центра. Надо поболтать об этом с сестрёнкой, когда разберёмся тут со всем. Сколько ещё сёл на побережье вступили в сговор со столицей, как думаете?
- Думаю, довольно много, уважаемый лорд. – Гарадок открыл глаза и уставился на меня. – Рад, что все мы живы.
- Гарадок, чёрт тебя дери, ты меня напугал. – Улыбнулся я и поставил его на ноги. Слегка пошатываясь, мальчишка подошёл к столбу и опёрся об него.
- Простите, уважаемый лорд. Но кто мог подумать, что они отравят даже простую воду.
- Да, хитрые сволочи. Ладно, пойдём, наведём шуму.
Мы собрались у настежь открытой стараниями Петры двери. Быстро проверив, что все уверенно стоят на ногах, я двинулся к проходу, и мой отряд последовал за мной.
Мы не таились. На дворе стояла густая ночь, тёмная в отсутствие фонарей и ламп. Первым делом мы огляделись и обнаружили наши пожитки, аккуратно сложенные у стены амбара. Возле них лежали, запачканные бурым, два мужских тела с разорванными глотками. Их мечи так и покоились ножнах, Петра действовала стремительно и не дала противникам и шанса. Я обратил внимание, что ни одно из тел не принадлежало охранникам старосты. Вероятно, он решил оставить на страже простых крестьян из деревни, выдав им какие-то нелепые доспехи, ни от чего не защищающие.
Через мгновение Воронова дружина была вооружена, и даже Арфа получила назад свой маленький, но острый как бритва кинжал. Я нацепил пояс с мечом и ощутил какую-то доселе не знакомую мне радость от того, что в моих руках оказалось жаждущее вкусить крови стальное оружие.
- Эй, Иефан. Спали к чёрту этот сарай. Даю тебе пятнадцать минут. - Распорядился я.
- С радостью. - Громыхнул горянин и взялся за дело. Хоть мне и было совершенно неинтересно, как он исполнит моё поручение, я отметил, что он использует порох и, кажется, ту самую сухую траву, что единственная соседствовала с нами, когда мы были ещё пленниками.
Амбар зашёлся даже быстрее, чем я рассчитывал, и это было воистину громко. Огромные языки пламени, словно из глотки огнедышащего дракона, взялись стремительно крушить крышу, перекрытия, а потом стали пожирать самую надёжную часть конструкции - толстые стены, собранные из целиковых, очищенных от коры стволов.
Так мы и встретили испуганных заспанных жителей села. Стоя с прямыми спинами и задранными кверху подбородками, мы презрительно, насколько возможно, глядели на собирающуюся толпу. У многих в руках были худые вёдра, люди застывали на месте, видя нас, а вода лилась на утоптанную площадку возле объятого пламенем амбара, так что через пару минут бедняги уже стояли в луже, содрогаясь не то от порывов жестокого ночного ветра с реки, не то от страха.
Ни один житель села не попытался сбежать. Возможно, конечно, вина в том лежала на Иефане, который, закончив своё чёрное дело, встал подле меня и прицелился в сельчан. Снежинка в его руках лежала более чем убедительно: каждый, может, кроме детей, что прятались за спинами родителей, осознавал, что эта малышка не даст осечек.
- Что же вы натворили, лорд Айн? - Воскликнул выбежавший откуда-то староста.
- Радим, у меня нет никакого желания устраивать тут кровавую баню. Я очень надеюсь, что мы расстанемся полюбовно. Видишь этих людей? - Спросил я и кивнул в сторону Вана и остальных вояк. - Это Воронова дружина, боевой отряд, созданный когда-то моим отцом. Слыхал о таких?
Радим сквозь пелену отчаяния всмотрелся в моих спутников.
- Слава Вороновой дружины давно померкла. Сейчас это пожилые ветераны, обрюзгшие и бесполезные, лорд Айн. Куда больше я опасаюсь вашу жену матуи. И всё же, когда я говорил, что вы натворили лишнего, я имел в виду совсем не это. Приказы из столицы следует выполнять, иначе этого села не будет. Своим неповиновением вы выписали нам смертный приговор.
- Как по мне, вашему селу и не нужно существовать. Люди здесь не живут, а гниют. - Я рукой подозвал Радима к себе, он осторожно придвинулся. Пятёрка его охранников шагнула за ним. - Как ты знаешь, я сам королевских кровей, Радим. Если даже один представитель семьи требует от тебя послушания, другой не обязан входить в положение.
- Приказ из столицы. - Пробормотал староста. - Это был наш шанс убраться отсюда. К чёрту это, это был мой шанс, мой личный. Когда ко мне приехал торговец, единственное, о чем я мог думать, что это мой билет в Градок, подальше от всей этой дряни. Но знаете что, лорд Айн. Мне ведь не было приказано доставить вас живым.
У старосты села была примечательная манера вгонять собеседника в транс. Уже второй раз за сутки речами он отвлекал внимание, дожидаясь удобного момента для реализации своих мерзких планов. Но в этот раз я был готов.
Радим бросился на меня на полуслове, даже не закончив фразу. В руках его сверкнуло короткое лезвие кинжала, возможно отравленного.
О, этот пухлый проходимец просчитал всё: зная, что у него лишь один шанс, он сократил расстояние между нами до пары метров, своими речами отвлёк моих друзей, кинжал он прятал в складках своего рубища и достал только когда уже прыгнул в мою сторону, буквально в полёте, если эту медленную и легко считываемую атаку можно назвать полётом.
И всё же, как бы ни был надёжен его план, Радим не учёл, что я, пусть и немного, но успел изучить фехтование. Эта сложная наука, знакомая мне лишь урывками, строится на двух основных правилах: предугадывай движения противника, атакуй без раздумий. Когда враг бежит к тебе, хотя бы на краткий миг он обязательно раскроется. Хороший фехтовальщик не бросается в бой сломя голову, а выжидает. Так говорил мой отец.
Радим не был защищён вовсе, более того, он вложил все свои силы в эту атаку и уже не обращал внимания ни на что другое. Это его и погубило.
Я взмахнул мечом один раз. В учебниках по фехтованию этот удар назывался базовым разрезом. Он не слишком подходит для сражения с людьми, потому что человек даже в самой безнадёжной ситуации инстинктивно прикрывает горло рукой или щитом, но староста был слишком медлителен и уже полностью потерял связь с реальностью.
Кончик меча моего отца, глупого наградного оружия, провисевшего на стене долгие годы, легко вскрыл горло Радиму, моя рука даже не почувствовала сопротивления. Я стремительно сошёл с линии атаки вторым па столичного фехтовальщика (первое па я так и не освоил), и уже мёртвый, но ещё не успевший осознать это староста пролетел мимо, обагряя землю хлынувшей из разреза кровью.
Приземлился он уже как мешок, плюхнувшись всем весом на бессильные руки. Я воздел меч и в полной тишине, нарушаемой лишь треском пламени и бульканьем артерии старосты этого проклятого села, загнал клинок в ножны. Всё было кончено.
Охранники Радима ринулись было вперёд, но Иефан цыкнул языком, переведя прицел на них. Ван и Славин обнажили мечи, а Петра выпустила когти. Угрожающе шипя, она вышла вперёд и встала по правую руку от меня.
- Есть ли здесь ещё кто-то, кто хотел бы проверить свои силы в бою с нами? - Холодно поинтересовался я. Речные люди опустили головы, желающих не оказалось.
Честно говоря, поначалу я вообще не знал, что теперь делать. Во-первых, я только что впервые в жизни убил человека, и это, к моему собственному удивлению, выбило меня из колеи. Во-вторых, вопрос с провиантом необходимо было решить любой ценой, но это племя явно не могло уже принимать никаких решений относительно своей дальнейшей судьбы.
- Сделаем вот что. За попытку покушения на лорда я приговариваю жителей данного села к году принудительных работ в моих владениях. Уверяю вас, принцесса Элли не будет против.
Речные люди молчали.
- Вам будет предоставлена еда, мы поможем вам организовать места проживания и создать необходимые инструменты. Вашей задачей будет за год вырастить минимум два урожая капоты и обучить моих подданных всем хитростям. Через год каждый из вас сможет самостоятельно сделать выбор, оставаться ли ему в моих владениях, или же поискать счастья где-нибудь в другом месте. Есть возражения?
Речные люди продолжали смотреть в пол, никто не произнёс и слова.
- Ваши дети будут ходить в школу вместе с другими малышами.
- Что вы хотите сделать с детьми? - Воскликнула женщина средних лет из толпы. У её ног стояла пятёрка ребятишек мал мала меньше, так что её недоверчивая реплика была мне более чем понятна.
- Ничего страшного. Они научатся писать и считать, только и всего. Послушайте меня, речные люди Мраги. Я гарантирую вам безопасность и достойные условия труда. Но я не потерплю, если вы начнёте испытывать нашу гуманность на прочность. Надеюсь, вы запомните это предупреждение, ибо повторять его я не намерен.
Они снова смолчали. Я уже понял, что никакого опыта совместных действий у них в помине не было. Неужели староста пытался провести такую сложную операцию в одиночку?
- Арфа, отправь записку Элли. Скажи, что я забираю её жителей на год. Объясни, где мы находимся, чтобы больше она не спускала глаз с этого места. – Сказал я. Арфа отправилась на корабль, где в гордом одиночестве ожидал своих корреспондентов прекрасный почтовый голубь Жыма.
Я вышел вперёд в сопровождении своей стражи и заставил себя внимательно, насколько это было возможно в этом полыхающем мире, осмотреть речных людей. Когда я подходил к кому-то из них, бедолаги вжимали головы в плечи и склонялись в некоем подобие поклона.
- Сейчас вы пойдёте и соберёте свои пожитки. – Наконец сказал я, когда ситуация стала мне ясна. Этим людям, перед тем как они смогут нормально трудиться, предстоит долгий курс реабилитации, и физической – им просто необходимо будет отъесться, и психологической, эту их мерзкую робость, за которой вполне может стоять и коварство, надо выбить из них как можно быстрее. Мне совершенно не нравилась перспектива того, что на моём острове могут завестись разбойники, нападающие на случайных людей за кусок хлеба.
Я сделал взмах рукой, и все собравшиеся речные люди разошлись по своим домам, где принялись собирать личные вещи. Остановил я только бывших телохранителей старосты.
- Эй, вы. Для вас у меня отдельное задание. Похороните этих троих. – Я указал на собранные в кучу трупы, что остались после ночного боя, если это вообще можно было назвать боем. – Со всеми полагающимися почестями. У меня нет желания мстить мёртвым.
Амбалы покорно поплелись закапывать павших, а мы с Петрой, оставив Воронову дружину следить за порядком, отправились на корабль готовиться к отплытию и заодно дожидаться ответа от сестрицы Элли.
Уже перед самым отплытием я собрал всех жителей и повёл эту толпу на местное кладбище. Место погребения усопших располагалось в небольшой живописной рощице неподалёку, и я даже подумал, помнится, что это хороший способ почтить память – прийти в уютный лесок и сказать пару тёплых слов тем, кого уже нет. Однажды и на Жыме появится кладбище.
Эта мысль привела меня в непонятное волнение.
- Меня зовут Айн Кремлих. – Сказал я громко, чтобы все слышали. Мы стояли возле трёх новых могил, только что закопанных и огороженных бывшими охранниками местного старосты. – Мой род существует вот уже тысячу лет, а сколько он существовал до Катаклизма, не знает никто. Если бы я был последним в своём роду, и сегодня ваше наглое нападение увенчалось бы успехом, мой род прервался бы. Вдумайтесь, тысяча лет существования фамилии Кремлих угасла бы в одно мгновение. Но вместо этого погибли эти трое. Возможно, их фамилии, которые они уже сами не знали, тоже появились до Катаклизма, и сегодня они перестали существовать. Я не собираюсь воевать с мёртвыми, тем более с теми, кто лишь выполнял приказ местного главаря. Мы с почестями отправляем их в последний путь, и я хочу сделать им и вам один подарок. Я решил считать произошедший инцидент военным столкновением, а раз так, то сейчас мы хороним тех, с кем нам пришлось скрестить мечи, так как мы находились на разных сторонах бранного поля. Во мне нет ненависти или обиды, только грусть от того, что двум молодым парням пришлось погибнуть за амбиции безумного старика, который распоряжался ими как своими рабами.
Я внимательно наблюдал за реакцией речных людей. То, о чём я говорил, было настолько сложным, а я был слишком молод, чтобы хорошо понимать подобного рода материи, поэтому я скорее импровизировал и пытался говорить то, что думал в тот момент. Я видел, что в глазах людей зарождалось какое-то ранее неизвестное им чувство – чувство собственного достоинства.
- А раз я решил считать этот инцидент военным, я признаю вас военнопленными. Все развитые королевства Эры обязаны соблюдать определённые правила в их отношении. Все вы всегда будете накормлены, у вас будет крыша над головой, а после отработки вы сможете свободно покинуть моё королевство. Считайте это моим последним подарком вам и тем, кто погиб в ходе этого ненужного конфликта. Дальнейшее зависит от вас самих.
***
Как это ни смешно, почтовый голубь вернулся с невообразимым комфортом, ибо его доставили к нам на пароходе. Элли не стала ничего отвечать и примчалась к месту событий лично. В это время мы грузили личные вещи сельчан в трюмы корабля: пожитков набралось всего ничего – ветхая одежда, какие-то несчастные остатки съедобных запасов, из которых большую часть составляли коренья из леса, да несколько не совсем худых рыболовных сетей. Отдельная группа речных людей загружала в трюм ростки капоты в деревянных поддонах.
А вот количество жителей было очень даже большим, в селе проживало девяносто два человека, вместе с погибшими – девяносто пять. Уверенности в том, что все они влезут в трюмы да на борт у меня не было, но и иных вариантов их доставки я не видел. Тут-то и пригодилась моя дражайшая сестрица.
Сказать, что она разозлилась – ничего не сказать. По её немому приказу все бывшие жители села выстроились перед ней, ожидая бурю, и буря не замедлила разразиться.
- Подняв руку на лорда Айна, вы подняли руку на меня! – Воскликнула она, и я увидел в её глазах настоящее пламя ярости, чем вообще славились потомки семьи Лансело. – Мой брат очень добр, он предполагает, что труд сделает из вас людей. Но вы – не люди, вы – рептилии. Да речные змеи приятнее вас, чёрт вас дери!
Она сняла с перевязи свой странный бесформенный тесак и подняла над головой.
- Айн простит вас, но я – не прощу. Вы больше не ступите на мои земли, каждый, кто нарушит этот приказ – будет убит и труп его вывесят на всеобщее обозрение. Это мои земли, а не земли столичных шавок. Вы, видимо, этого не поняли. Что ж, я помогу вам запомнить это на всю жизнь. Эй. – Она повернулась к пятёрке своих телохранителей. – Сожгите здесь всё.
Ни секунды не раздумывая фигуры в серых плащах вынесли с борта парохода бочки с чёрной вязкой жидкостью. Это была нефть. Через пару минут всё село полыхало, и жители его ничего не могли с этим поделать, только смотрели, как сгорала в огне их прошлая жизнь.
- Я помогу перевезти на Жым детей и стариков. Остальных ублюдков даже видеть не хочу. На твоём месте, братец, я бы выкинула их за борт на полпути. Эта гниль только испортит тебе жизнь.
- Может, ты и права, сестрица, но я хочу дать им шанс. Поверь, это будет их последний шанс.
Элли поморщилась, но смолчала.
Какое-то время мы вдвоём (даже Арфа отошла на пару шагов, чтобы брат и сестра королевских кровей красиво постояли на фоне горящего села) смотрели в огонь.
- Прости меня. – Тихо пробормотала Элли. – Это моя вина. Я так заигралась в хозяйку Мраги, что всё проморгала.
- Я совсем на тебя не злюсь. У тебя есть мечта, и ты идёшь к ней. Я завидую, сестрица.
- Если моя мечта приводит к тому, что под удар попадают мои близкие, я готова скорректировать эту мечту. Послушай, Айн. Поднимайся на борт, нам надо поговорить.
Она развернулась на месте и двинулась к причалу, я пошёл следом за ней. Мы сразу удалились в капитанскую каюту, где не было никого, даже жёны мои остались снаружи – они следили за размещением военнопленных, как я предложил называть речных людей, на стоящих у жалкого причала судах.
Я не без удивления обратил своё внимание на то, что уровень комфорта парового судна Элли заметно повысился с прошлого раза, теперь это был настоящий королевский дредноут снаружи и жилой дом дамы голубых кровей изнутри. Каюты были украшены памятными вещами, красивыми коврами и изящными подсвечниками со стеклянными набалдашниками. Благодаря им практически до нуля снижалась опасность возгорания на корабле, а сложная система подачи воздуха обеспечивала длительность горения. Надо будет поделиться этой технологией с Брамиром и Диодорой, возможно, они смогут на основе неё сделать нам надёжное уличное освещение?
Снова я, по какой-то причине, думал о Жыме.
Элли сняла свои высокие сапоги и босиком ступила на ковёр с высоченным ворсом, доходившим ей буквально до щиколоток.
- Словно искусственная трава. – Я улыбнулся.
- Да, мне очень нравятся такие ковры. Они мариолльские. – Элли откупорила бутылку чего-то крепкого и протянула мне стакан. – Послушай, Айн. Пока я добиралась, у меня было время подумать. Конечно, я отдала приказ незаметно следить за всеми дорогами на моей земле, и рано или поздно мы схватим того ублюдка, который подстрекает сёла к поимке моего любимого брата. Поверь, он будет умирать долго и мучительно.
- Мне не нужна месть. – Отозвался я и взял стакан.
- Дело не в мести. Любая столичная тварь должна знать, что стоит ей тронуть лорда Айна Кремлиха, и виселица покажется ей милосердием. Но у меня есть к тебе другой вопрос. Кто может так желать от тебя избавиться?
- Я тоже думаю на этот счёт, и пока что не пришёл к какому-либо мнению.
- Подумай сам. Старик Гро вряд ли стал бы действовать так коварно. Он импульсивный, самовлюблённый, развратный старикашка, да, но чтобы убить собственного внука, пусть даже рождённого от запретного союза – это было бы немыслимо для него. Кроме того, как ни странно, у дедушки есть некие представления о чести, он всё-таки застал эпоху рыцарства.
- Я тоже сомневаюсь, что он в курсе ситуации.
- Хорошо, что мы сходимся во мнении. – Элли налила мне в стакан какую-то подозрительную зелёную жидкость, но я не рискнул сразу же пробовать её. Потом она села прямо на пол и наполнила собственный стакан. – Следующий кандидат, который мне пришёл в голову – принц Курт. Не скрою, я ненавижу этого надутого петуха, но я знаю, что именно его прочат в следующие короли. Если дядя Ирод и дядя Ипиод не будут претендовать на престол, то королём будет провозглашён Тринидад Лансело, а он ещё десяток лет назад обещал сразу же отказаться от трона в пользу сына. Тринидад – военный человек, власть ему не нужна, мы все знали это заранее, так что у Курта есть все шансы сменить дедушку на троне в самом ближайшем будущем.
- Звучит логично. – Я всё-таки пригубил из стакана и тут же сморщился, благо, Элли в этот момент отвернулась. Чудовищная крепость, как она вообще так легко пьёт сей чудесный напиток? Фактически, это была какая-то травяная настойка, но как мне показалось, ею можно было разводить костры.
- Действительно. – Элли указала мне рукой на пол, и я сел рядом с ней, практически утонув в высоком ворсе ковра. Она повернулась ко мне и почти в упор стала меня рассматривать.
- Что ты делаешь?
- Пытаюсь понять. – Неопределённо отозвалась она. – Скажи мне, мой любимый брат. Сколько процентов соответствия ты набрал на тесте?
- Неужели ты не знаешь? Я думал, что это ни для кого не секрет.
- Я хочу услышать эту цифру от тебя.
- Я набрал 99 процентов.
- А знаешь, кто ещё в нашем поколении набрал столько?
- Нет.
- Принцесса Типа. Та самая бедная принцесса Типа, которая покоится нынче в своём семейном склепе посреди степей Юго-западной провинции.
- К чему ты это?
- Послушай, Айн. Я думаю, что и Курт не виноват в случившимся. Я почти уверена, что есть ещё кто-то, кому хотелось бы от тебя избавиться. И этот кто-то обретается в столице, но орудует за её пределами. Кто-то влиятельный, но не любящий находиться на виду. И единственная причина для открытого нападения на тебя, которую я могу представить, – твой уровень соответствия.
- Подожди, Элли. Ты полагаешь, что это тот же человек, что убил Типу?
- Подумай сам. Да, возможно, это отчасти конспирологическая теория, но разве она не имеет права на существование? Из всего младшего поколения только у вас двоих столь высокий показатель соответствия, и вот, Типы нет, а на тебя совершают бессмысленное как ни крути покушение.
- Почему бессмысленное?
- Разве ты в данный момент представляешь для кого-то реальную опасность, братец? – Элли привстала на колени и положила мне руки на шею. Было очень сложно определить её намерения, тем более что она, судя по раскрасневшемуся лицу, начала принимать свой жуткий отвар ещё по пути сюда. И всё же, я не стал отшатываться, давая ей полную свободу действий.
Элли зажала в руках мою голову и начала внимательно изучать черты моего лица. Дольше всего она вглядывалась мне в глаза, словно пытаясь обнаружить там подсказку, чем мои 99 процентов соответствия отличаются от её 98.
- Знаешь, как называют обладателей столь высокого уровня соответствия, Айн? – Спросила она наконец, удовлетворив свои исследовательские потребности. – Их зовут набу. Я не знаю, что значит это слово, кажется, оно вообще никак не переводится, но так уже много поколений зовут тех, кто почти набрал сто процентов на тесте соответствия. Принято считать, что все набравшие более 95 процентов равны между собой, но что, если есть что-то выделяющее набу из всех? Просто мы по каким-то причинам об этом не знаем.
- Ты сейчас дала мне пищу для размышлений, сестрица. – Я мягко вывернулся из её объятий, которые потихоньку начали меня душить. – Но пока что я предпочту заняться внутренними вопросами Жыма. Сама видишь, какие проблемы я сам на себя навлёк, теперь мне придётся разбираться с целым лагерем военнопленных. Надеюсь, моё окружение сможет защитить меня в случае реальной угрозы для жизни.
Элли подняла свой стакан и одним махом его осушила.
- Всё так, братец. Будь осторожнее. И помни. – Она вдруг уставилась на меня с совершенно непонятным выражением лица. – Если тебе что-то понадобится, если потребуется помощь, любая помощь, ты можешь обращаться ко мне. Я всегда рядом с тобой. И я всегда на твоей стороне. Конечно, я не могу подтвердить свои слова ничем, кроме клятвы, но, если она тебя устроит – изволь, я клянусь тебе. Не оставайся один на один с вещами, с которыми не можешь справиться. Есть те, кто переживают за тебя.
Она отвернулась, и я понял, что аудиенция окончилась.
***
В северной части острова Жым, куда мы ранее ходили разве что за кукунами, располагался заросший тростником заболоченный участок, идеально подходящий для того, чтобы выращивать аквакресчерные злаки. Длина его составляла чуть больше одной лиги, а ширина – порядка восьми метров. По самым осторожным подсчётам с него можно было собрать больше десяти тонн крупы – достаточно, чтобы продержаться полгода даже таким возросшим числом островитян.
Проблема, с которой я не ожидал столкнуться, заключалась в том, что вместо бравых крестьян, привыкших к трудностям, у меня на острове оказалась толпа обессиленных и подавленных речных людей, которые едва выдерживали даже пять часов работы, не говоря уж о полноценной смене. К тому же, первые две недели (целых двадцать дней!) пришлось потратить на строительство временных домов. Мы возвели их там же, где военнопленным полагалось работать – на северном берегу, в шаговой доступности от будущих полей. Конечно, сами речные люди помогали в строительстве, но даже с хорошим рационом, заботливо заготовленным Присциллой, их работоспособность была крайне ограничена, так что бравым воякам из Вороновой дружины, кролам и твоему покорному слуге, читатель мой, пришлось взять процесс в свои руки.
В результате получился неплохой комплекс срубов, не слишком надёжных и совсем не эстетичных, но достаточно тёплых, чтобы речные люди смогли пережить зиму. К моменту окончания строительства болезненная худоба переселенцев уже не так сильно бросалась в глаза, ибо питаться они начали в кои-то веки каждый день по три раза. О таком распорядке приёма пищи они явно и мечтать не могли на своей родине, а дети, возможно, даже не знали, что так бывает.
Как и в случае с кролами, именно дети стали своеобразным тараном, который помог пробить стену отчуждения между нами. Я поручил Гарадку разработать новую учебную программу, в которую помимо математики и правописания вошли и ежедневные посещения различных мест производства и строительства. Идея моя заключалась в том, чтобы показать, как трудятся островитяне, чтобы обеспечить всем, в том числе и детям, хорошие условия для жизни. Во время таких походов Гарадок рассказывал про протекающие тут процессы, просил мастеров выступить перед детьми и дать им что-нибудь сделать своими руками. Обычно подобные путешествия вызывали у детей бурю эмоций.
За первые две недели, пока взрослые были заняты строительством домов, они посетили ферму золотых овнов, мастерскую Мяо и, конечно, познакомились со штукофеном Брамира и Диодоры. Последняя провела с детишками всё время, развлекая их солёными шутками и какими-то дурацкими горянскими песенками.
Дети ежедневно уходили в школу в районе восьми утра, от лагеря военнопленных до нашей прекрасной столовой их сопровождал кто-нибудь из Вороновой дружины, так как в лесу было совсем небезопасно. В школе малыши проводили большую часть дня, они успевали легко перекусить сразу по прибытию, после занятий у них был обед, а после посещения какого-нибудь интересного места – ещё и ужин. Таким образом, дети практически не обременяли трудящихся на полях родителей, но зато, вернувшись домой под вечер, взахлёб рассказывали им о чудесах науки, производствах, что им удалось увидеть, и, конечно, о великолепной еде Присциллы – старушка разработала для малышни особое, хорошо сбалансированное и очень вкусное меню.
Регулярно посещая лагерь, я видел, как улучшается жизнь речных людей. Сперва забитые и запуганные, они постепенно увлекались романтикой островной жизни, в их селении появились простенькие самодельные украшения, у костра на центральной площади, назовём это так, по вечерам порой вдруг начинали танцевать, чтобы согреться, старики пели какие-то древние песни, которые были похожи на то, что исполняла Дария.
Сейчас стало понятно, что она всё же плоть от плоти речной человек, врождённая хитрость и даже в некоторой степени коварство сочетались у её народа с удивительной душевностью и какой-то первозданной романтичностью. Наблюдая за ними, мне стало многое понятно и про мою третью жену. Впрочем, об этом я расскажу позднее.
Переговорщиком от лица речных людей выступал совсем уж дряхлый старик, которого родители наградили донельзя смешным именем Кайло, с ударением на последнюю букву. Впрочем, имя своё он не оправдывал, был смурным и часто печальным, что вполне можно было объяснить и недавними событиями: у Кайла не было детей, но именно он растил одного из двух охранников, что были убиты Петрой. Во многом, именно его к нам отношение предопределило его роль в переговорном процессе. Мне нужен был человек не лояльный, но пекущийся об интересах сообщества, и он отлично подходил на эту роль, ибо практически никаких личных интересов у него за давностью лет уже не осталось.
- Я не в обиде на вас или на леди Петру. – Сказал он мне как-то в порыве откровенности. – Но я скорблю о приёмном сыне, и скорбь моя уже никогда не утихнет.
Кайло посещал все важные встречи и держал речь от лица военнопленных, стараясь урвать своими цепкими стариковскими пальцами как можно больше прав и благ для своих подопечных. Чаще всего, его аргументы были продуманными и убедительными, а потому новые островитяне получали то, что хотели. Им удалось выбить себе растительное масло и соль, простые комплекты постельного белья (впрочем, несколько женщин из речных людей помогали Арфе в их пошиве), а также одежду для детей. Кроме того, именно стараниями Кайла речные люди оказались гостями на празднике Основания Жыма.
Ещё сильнее сплотила нас Буря. В этом году, в отличие от прошлого, мы были готовы к её приходу. И всё же, наспех возведённые срубы речных людей, стоящие, к тому же, прямо на продуваемом ветром берегу, не казались слишком уж надёжным укрытием, а потому нами было принято решение переждать непогоду в центральной части острова. И вот, когда все жители Жыма сидели в подвалах, надеясь на крепость фундаментов и свай, речные люди впервые в жизни, возможно, осознали, что их не бросят на произвол судьбы.
Впрочем, знаешь, как говорят, мой добрый читатель, ненависть не проходит бесследно. Как и недоверие, как и ощущение, что ты не равен прочим. Я могу понять это и даже войти в положение, но всё же есть вещи, которые с рук спускать нельзя.
Именно такая история приключилась на Жыме, когда мы собрали первый урожай пшеницы.
Сказать, что это было радостное событие – не сказать ничего. Наконец на острове появится самый настоящий хлеб! К тому моменту в промышленном квартале была создана большая каменная мельница, которая работала на мускульной силе нашего длинноволосого буйвола Быка. Ему было совершенно не в тягость ворочать огромную шестерню механизма. Все дети посменно дежурили возле него, чтобы животному не было скучно заниматься своим монотонным трудом, но в целом он отлично справлялся и сам.
Между тем, в мастерской Брамира и примкнувшего к нему Гарадка зрел проект большой водяной мельницы на берегу Мраги, но реализовывать его решили уже весной, так что пока мы наслаждались мукой грубого помола.
Так вот, доставкой зерна на мельницу занимались как раз речные люди. В основном, бывшие охранники старосты – они были физически крепкими юношами, так что пятидесятикилограммовые мешки не были для них такой уж непосильной ношей. Поначалу я отправил их на руду за то, что они безоговорочно слушались этого выжившего из ума старика и угнетали своих же соплеменников, но после двух месяцев тяжёлого труда я позволил им сменить место работы. В результате они стали перевозчиками пшеницы: три раза в сутки в пору урожая они приезжали на двух телегах к полям, собирали мешки и везли их Брамиру.
Первым странности заметил Гарадок. Он вообще был очень щепетильным в вопросах счёта, так что, сравнив количество собранного зерна и полученной муки, он обратил моё внимание на пропажу части урожая. Пропажа была не столь крупной, где-то полторы сотни килограммов, что вполне можно было бы и не заметить, не будь у нас учёного хмыря с задранным до неимоверных высот уровнем ответственности.
Было понятно, что к инциденту имеют отношение именно речные люди, но определить кто конкретно в этом виноват не представлялось возможным, ибо за ними к тому моменту уже никто внимательно не наблюдал.
Тогда я сделал единственное, что смог придумать. Я поехал в лагерь военнопленных после окончания рабочего дня, уже в сумерках. Меня сопровождали все действующие бойцы Вороновой дружины и Петра.
- Я прошу вашего внимания. – Громко и спокойно сказал я, расположившись посреди лагеря. На моём поясе болтался наградной меч моего отца, я снял его с перевязи и вогнал в землю, надеясь, что это произведёт на пленных определённый эффект. Положив руки на гарду, я стал ждать, когда все жители соберутся передо мной.
Вперёд вышел Кайло. Он преклонил голову и спросил:
- В чём дело, лорд Айн? Что-то произошло?
- Произошло. – Отозвался я. – У нас пропали полторы сотни килограммов пшеницы.
В толпе раздалось перешёптывание. Кажется, для многих, если не для большинства, эта новость стала неожиданностью. По всей видимости, злоумышленники действовали самостоятельно, и это было, конечно, хорошо.
- Есть ли здесь тот, кто готов повиниться в содеянном? – Спросил я и подождал для верности с минуту. Никто не сдвинулся с места. – В таком случае, я вынужден буду применить жёсткие меры. Вы всё ещё живёте по логике каждый сам за себя. Однажды она вас погубит.
Жители, кажется, испугались. Они снова сникли, взгляды их опять устремились к долу.
- Я не буду проводить никаких расследований. Знайте, что своими действиями вы подставили сами себя. Я понимаю ваши опасения, вероятно, вы предполагали, что с приходом холодов, когда еды будет не хватать, мы урежем вам поставки продовольствия. И таким низким образом решили подстраховаться. Но я пообещал вам, что у вас всегда будет еда, и я не собирался и до сих пор не собираюсь менять своего решения. Тот, кто украл зерно, поступил отвратительно, и теперь у меня развязаны руки. Поэтому вот моё последнее слово: с сегодняшнего дня вам всем запрещено покидать территорию лагеря. Это не распространяется на Кайло, так как он должен присутствовать на собраниях, но все остальные будут заперты здесь. Срок – два месяца. Зерно можете оставить себе.
По толпе вдруг прокатилась волна ропота.
- А как же школа? – Вдруг крикнула откуда-то с галёрки маленькая девочка Выпь, что по рассказам Гарадка была чуть ли не самой талантливой ученицей из недавно прибывших детей.
- Эти два месяца вы не будете посещать школу. Мне жаль, малышка, это не ваша вина, но взрослые в этом племени слишком давно забыли, что значит гордость. Гарадок и Присцилла будут ждать тебя и других детей через два месяца.
- А как же золотые овны? На этой неделе мы должны были ухаживать за ними три дня! – В голосе девчонки послышалась дрожь, она готова была расплакаться с минуты на минуту.
Я развернулся и зашагал к выходу с территории лагеря. Мои друзья шли за мной.
- Это ответственность ваших взрослых, малышка. – Сказал я девочке. – Возвращайся через два месяца. Овны никуда не уйдут. На этом всё. Я больше приходить к вам не намерен.
Пока мы шли обратно к озеру, все хранили гробовое молчание. И только Петра не постеснялась сказать:
- Петра не понимает, почему любимый Айн поступил так милосердно. Айну стоило обыскать лагерь и найти пшеницу.
- Послушай, Петра. – Я улыбнулся, чувствуя, как меня покидает давно копившееся напряжение. – Поверь, они совсем скоро сами попытаются загладить вину. И тогда мне, как правителю этих земель, придётся рассудить их по справедливости. Не волнуйся, я думаю, что зерно мы вернём и личности конкретных преступников узнаем. Просто подожди.
Что ж, я угадал.
Через полторы недели после начала срока наказания ко мне пришёл Кайло. Он склонил голову ниже, чем обычно, и сказал:
- Лорд Айн, у меня есть прошение от лица племени. Могу ли я привести представителей? Они хотят кое-что вам преподнести.
- Хорошо, Кайло, действуй.
Через два часа передо мной стояли восемь человек. Двое из них были связаны и, кажется, даже избиты. На их побледневших лицах остались отпечатки чего-то тяжёлого. Рядом лежали три мешка пшеницы, наспех зашитые толстыми хлипкими нитками.
- Лорд Айн, эти люди оказались теми, кто обокрал вас.
- Нет, Кайло. Ты так и не понял сути. Они обокрали не меня, а нас всех. Включая и речных людей.
- Как скажете, мой лорд. – С некоторым сомнением ответил Кайло. – В любом случае, мы просим прощения у всех жителей острова Жым. Вы можете сделать с ворами всё, что пожелаете. Также мы возвращаем всё, что они украли. Мы действительно переживали за то, что зимой может стать намного хуже, мы пережили уже много зим на Мраге, и они всегда были воистину страшны. Но подобные преступления – это отвратительный способ помощи селу, никто не оценил стараний этих прохвостов.
Речные люди встали на колени и склонили головы.
- Просим лорда о милосердии.
- Этих двоих на руду на месяц. – Отозвался я, повернувшись к подоспевшему дяде Вану. – Остальные же, слушайте. Я отменяю наказание. Дети могут вернуться в школу, вам же дано разрешение покидать лагерь.
- Спасибо вам, наш лорд! – Сказал кто-то из речных людей, предполагая, что такое обращение польстит мне, но я уже развернулся, чтобы уйти, так что не видел его лица.
Кажется, ни дядя Ван, ни Петра так и не поняли, что произошло, и только я был уверен в одном: запри взрослых, которым нужно ежедневно тяжело работать, с маленькими детьми в тесном пространстве, таком как лагерь военнопленных, и взрослые сойдут с ума.
Всё же, школа – величайшее изобретение человечества.
Перепись населения
Правитель: Айн Кремлих
Жёны правителя: Арфа, Петра и Дария Кремлих
Островитяне: Присцилла, Копа, Ева, Авен, старейшина Гирхард, матроны Гру и Ама, взрослые граждане Гру-младшая, Сия, Ка, Фрейних, Инго, Пари, Каринго и Мяо, дети - Ма-Ка, Хин, Альт, Ма-Гу, Ника, Гарадок, Лю-Мяо, горяне-кузнецы Диодора и Брамир.
Воронова дружина: 24 человека.
Военнопленные из племени речных людей: 92 человека.
Численность населения: 144 человека.